Когда тебя видят гусары, замолкают ли они, как по команде?
Казалось, этот город никогда не спит.
Уютную тьму комнаты то и дело разрывали выстрелы фар от проезжающих мимо машин. Непривычно чистое небо слабо озарялось точками набирающих высоту самолётов. В окне играет дрожащий ореол фонаря.
Тишины нет. То и дело куда-то раздаётся рычащий рёв машин. Ему вторит звонкий собачий лай или весело шумят гуляющие компашки. Эхом раздаётся бархатный голос из колонок ноутбука, монотонно читающий о истории Маврикии.
Город не спит, наслаждаясь приходом весны. Она буквально везде — в веере луж на тротуаре, прохладном ветерке, щекочущем пятки да в громких стонах любви соседей сверху.
Мир снаружи цветёт, наливаясь теплом и солнечным светом. Мир изнутри как контрас, тускнеет с каждым солнечным днём, срывая и руша внутренние ориентиры.
Объятия сухого воздуха мыслей везде — обездвиживают, утягивая сознание в ядовитую купель мыслей о безысходном; жгут кожу, мешая нормально дышать, наворачивают слёзы на глаза, сея панику вслед за смутной дымкой страха.
В этом нет ничего разумного — сидеть и упиваться жалостью к себе, в очередной раз окидывая взглядом ветшающие фасады. Время уходит, и нет сил уцепиться за эту мысль, заставить себя пойти и плавно начать такой нужный ремонт.
Кортизоловый зной сменится дождём из уголков глаз, жгущих лицо и шею. Дыхание станет всё труднее, плавная картина мира поплывёт, куда-то за ворохом облаков, чувствуя дрожь где-то внизу.
Это трясётся земля. или в очередной раз хлипко уложенный асфальт сходит с места? Очередной вопрос вызовет новый цикл гнева, что плавно перетечёт в страх и бессилие.
Знать о своей силе изменить всё и не делать ничего — такая глупая ирония. Ложное всемогущество, навеянное образом воздыхателей, что увидели лишь праздничные арки, яркие и архаичные церкви да торговые центры.
Но нет ничего постоянного, и тучи разойдутся, даря ложное успокоение и покой. Успокоится пульс, чувствуя приближение ночи, в которой нет места ни страхам, ни лишним эмоциям.
Воспалённые нервы остынут за асфальтом, глаза окунутся в блаженную темень небесного покрывала, пропускающего лишь едва заметные отблески звёзд.
Небо пустует, скучая по Луне. Точно так же, как мысли скучают по хрупкому равновесию, которое позволяло жить, не опасаясь завтрашнего дня. В ночи нет ничего волнующего. Даже блаженного забытья нет.
Слишком мало времени остаётся на то, чтобы выдохнуть, не слыша ничего лишнего. Почувствовать эту весну, прогуливаясь по набережной, раскуривая одну дымную трубу за другой.
Жизнь — странная спираль, что с каждым витком оставляет всё меньше свободы и яркости. Или просто привычка уже. держать высокий темп, успевать всё и везде, забывая о том, что есть кое-что важнее?
Город сер в разнообразии красок. Или это краски в глазках уже потускнели? А может, вся его краска — просто напускное, видимое лишь со стороны? Дождевые червячки мыслей монотонно ползут, оставляя в почве ощутимые дыры сомнений.
И нет никакой грани между человеком и городом. Ведь мир.. он внутри нас.
Уютную тьму комнаты то и дело разрывали выстрелы фар от проезжающих мимо машин. Непривычно чистое небо слабо озарялось точками набирающих высоту самолётов. В окне играет дрожащий ореол фонаря.
Тишины нет. То и дело куда-то раздаётся рычащий рёв машин. Ему вторит звонкий собачий лай или весело шумят гуляющие компашки. Эхом раздаётся бархатный голос из колонок ноутбука, монотонно читающий о истории Маврикии.
Город не спит, наслаждаясь приходом весны. Она буквально везде — в веере луж на тротуаре, прохладном ветерке, щекочущем пятки да в громких стонах любви соседей сверху.
Мир снаружи цветёт, наливаясь теплом и солнечным светом. Мир изнутри как контрас, тускнеет с каждым солнечным днём, срывая и руша внутренние ориентиры.
Объятия сухого воздуха мыслей везде — обездвиживают, утягивая сознание в ядовитую купель мыслей о безысходном; жгут кожу, мешая нормально дышать, наворачивают слёзы на глаза, сея панику вслед за смутной дымкой страха.
В этом нет ничего разумного — сидеть и упиваться жалостью к себе, в очередной раз окидывая взглядом ветшающие фасады. Время уходит, и нет сил уцепиться за эту мысль, заставить себя пойти и плавно начать такой нужный ремонт.
Кортизоловый зной сменится дождём из уголков глаз, жгущих лицо и шею. Дыхание станет всё труднее, плавная картина мира поплывёт, куда-то за ворохом облаков, чувствуя дрожь где-то внизу.
Это трясётся земля. или в очередной раз хлипко уложенный асфальт сходит с места? Очередной вопрос вызовет новый цикл гнева, что плавно перетечёт в страх и бессилие.
Знать о своей силе изменить всё и не делать ничего — такая глупая ирония. Ложное всемогущество, навеянное образом воздыхателей, что увидели лишь праздничные арки, яркие и архаичные церкви да торговые центры.
Но нет ничего постоянного, и тучи разойдутся, даря ложное успокоение и покой. Успокоится пульс, чувствуя приближение ночи, в которой нет места ни страхам, ни лишним эмоциям.
Воспалённые нервы остынут за асфальтом, глаза окунутся в блаженную темень небесного покрывала, пропускающего лишь едва заметные отблески звёзд.
Небо пустует, скучая по Луне. Точно так же, как мысли скучают по хрупкому равновесию, которое позволяло жить, не опасаясь завтрашнего дня. В ночи нет ничего волнующего. Даже блаженного забытья нет.
Слишком мало времени остаётся на то, чтобы выдохнуть, не слыша ничего лишнего. Почувствовать эту весну, прогуливаясь по набережной, раскуривая одну дымную трубу за другой.
Жизнь — странная спираль, что с каждым витком оставляет всё меньше свободы и яркости. Или просто привычка уже. держать высокий темп, успевать всё и везде, забывая о том, что есть кое-что важнее?
Город сер в разнообразии красок. Или это краски в глазках уже потускнели? А может, вся его краска — просто напускное, видимое лишь со стороны? Дождевые червячки мыслей монотонно ползут, оставляя в почве ощутимые дыры сомнений.
И нет никакой грани между человеком и городом. Ведь мир.. он внутри нас.